Вернее, так: масштаб празднования 98-й годовщины со дня рождения народного поэта мог удивить только тех, кто не в курсе, что происходит сегодня в Башкирии.
Ну, довольно загадок. На празднике в Уфе засветились певец Иосиф Кобзон, поэт Андрей Дементьев и другие представители старой гвардии.
Кульминацией стало торжественное первое прибытие в Уфу нового самолета Sukhoi SuperJet 100, которому заслуженно присвоено имя Мустая Карима. И хотя «Аэрофлот» всего лишь переставил «Мустая» на вечерний регулярный рейс в Уфу (вообще, «Суперджеты» в Уфу, насколько я знаю, сейчас не летают), то есть это был не отдельный «литерный» рейс, встреча в аэропорту все равно была обставлена на высшем уровне. Красная дорожка, национальные красавицы, раздача пассажирам цветов. Перед этим – эффектнейшее (для фоторепортажей) омывание рулящего самолета фонтаном из пожарных машин. В газетах написали, что это «традиционная водная арка торжественной встречи воздушного судна». Спасибо, буду знать. Не приходилось такого раньше видеть, хотя в Уфу, на те же саммиты ШОС и БРИКС, кто только не прилетал. Но, возможно, просто не попало в объективы.
Несмотря на поздний час, на аэродроме самолет встречал целый пул уфимских журналистов. Идеологические пристрастия разных СМИ можно было различить наутро только по форме подачи репортажей. Государственные и окологосударственные издания сфокусировались на самолете, о пассажирах лишь бегло упомянув. Иные СМИ, наоборот, чуть ли не начинали с того, что первым с трапа спустился внук поэта, президент фонда его имени, мэр одного из российских городов... И это всё об одном человеке – Тимербулате Каримове. Внук народного поэта Башкортостана – член одной из влиятельнейших российских семей, и даже те, кто не пишет об этом, всегда имеют эту деталь в виду.
Таким образом, масштабные «юбилейные» торжества, организованные фондом имени поэта, обретают какой-то совершенно новый контекст и заставляют вспомнить евтушенковское «Поэт в России больше, чем поэт». Именной самолет к празднику – не единственная из сверхвозможностей, которые недавно открывшийся фонд активно демонстрирует уфимцам. Наверное, организовать создание «улицы Мустая Карима» в южном округе Москвы (такое решение правительство столицы приняло 30 августа по ходатайству фонда и Литературного института) было еще сложнее. Я не случайно употребляю слово «создание», а не «переименование», потому что от Москвы, судя по сообщениям местных СМИ, потребовалось что-то большее, чем просто присвоить имя очередному «Проектируемому проезду №...». Но это не моя стихия.
Моя стихия – гражданская авиация. Не то что бы я был прямо специалист, но в истории с тем, какому самолету присвоено имя башкирского классика, я увидел немало занятных деталей.
Вообще, темой «Суперджетов» я занимаюсь давно. В 2015 году был опубликован мой роман «ZЕВС», посвященный российскому гражданскому авиастроению в «нулевые» годы, конкретнее – похороненным тогда туполевским проектам. История «Суперджета» проходила на заднем плане, но, поскольку это было главным событием в российском авиастроении того десятилетия, ее нельзя было обойти. Тогда я зарылся в источники, а когда один из первых экземпляров «Суперджетов» «Аэрофлот» поставил вдруг на уфимский рейс (это был 2011 или 2012 год), я даже специально подгадал и полетел на нем. Роман-то был уже в целом написан, но мне казалось, что это исторический полет – «на память». Тогда всем казалось, что «Суперджетов» так и останется несколько штук, «Аэрофлот», которого вынудили их закупать, скоро спишет их под шумок, и этот российский самолет войдет в историю скорее как экономический пузырь, чем как реально летающая машина.
Был какой-то момент, когда всем казалось, что проект российского ближнемагистрального самолета почти провалился – несмотря на то, что его полеты в конце концов все-таки начались. К тому же в мае 2012-го третий экземпляр разбился в Индонезии прямо с потенциальными покупателями на борту, и все сочли, что это ставит крест на экспортных перспективах, о которых столько говорилось.
И я рад, что «мыльным пузырем» он остался только на страницах романа и газет образца 2011 года. По данным реестров, на сегодняшний день произведено уже 145 экземпляров. Из них «Мустай Карим», выпущенный в июне, 135-й и самый новый, потому что последующие десять остаются пока в распоряжении производителя – КБ Сухого. Основным эксплуатантом «Суперджетов» остается «Аэрофлот», часть машин – у мелких авиакомпаний, у производителя, госслужб, а также у авиакомпаний Мексики и, что для меня сейчас неожиданностью было прочитать, Бельгии.
Я долго веду эту историю к тому, что у «Аэрофлота» есть одно правило относительно «Суперджетов». Он всегда присваивает им имена летчиков и деятелей авиации.
У каждой авиакомпании свои заморочки. «Аэрофлот», обладая гигантским парком, начал массово присваивать воздушным судам личные имена в 2004 году. Сотни наших выдающихся соотечественников прошлого получили именные самолеты. Их списки приведены на сайте «Аэрофлота»: при желании, можно вывести закономерности, например, что в честь полководцев чаще называют дальнемагистральные Boeing, а в честь деятелей культуры – среднемагистральные Airbus 321, но четких правил здесь нет. За исключением «Суперджета». Все аэрофлотовские «Суперджеты» названы только в честь авиаторов – за исключением RA 89098 «Мустай Карим». Башкирский классик прошел войну, но он служил в мотострелковых войсках – не в авиации.
Согласно реестру «Аэрофлота», в парке их – именных SSJ 100 – сейчас тридцать один. Известных имен – всего несколько: Нестеров, Водопьянов... Большинство имен никому ни о чем не говорят: это советские маршалы авиации, летчики-герои Великой Отечественной войны, просто орденоносные ветераны гражданской авиации и советского «Аэрофлота». На всякий случай я пробил по интернету всех. Один раз сердце дрогнуло – всё же нашлась у Мустая Карима поэтическая компания! «Суперджет» 2014 года производства (экземпляр № 94) называется «Николай Рубцов». Но – увы – нет. Оказалось, что знаменитый советский поэт здесь ни при чем. Согласно сообщению пресс-службы производителя самолетов от 20.01.2016, «лайнер назван в честь летчика, почетного работника транспорта Российской Федерации – Николая Ивановича Рубцова».
Таким образом, авиакомпания «Аэрофлот» впервые изменила своим правилам и алгоритмам, присваивая самолету имя Мустая Карима. Если бы всё было по правилам, как со всеми остальными, то в честь великого башкирского поэта назвали бы очередной «Боинг» или «Эйрбас». Но по каким-то причинам «Аэрофлот» не мог ждать, когда в его распоряжении появится свободная «иномарка». Или заказчик этой истории не мог ждать.
Все куда-то очень торопятся: такой вывод можно сделать как по нюансам присвоения имен в «Аэрофлоте», так и по публикациям СМИ, освещающим местные темы южного округа Москвы. До 100-летия Мустая Карима еще два года, но уже становится жарко.
