Перед «Гамлетом» звездный актерский ансамбль показал комедию положений Кена Людвига «Примадонны». Режиссер Евгений Писарев своим спектаклем с героями-мужчинами, которые перевоплощаются в дам, отдал дань одной из лучших американских кинокомедий «В джазе только девушки». В Уфе актеры отыграли 150-й спектакль, который не сходит с подмостков уже в течение пяти лет. 150-й раз травести-шоу уфимцам показали Юрий Чурсин и Дмитрий Дюжев.
«Сибирский зритель — самый суровый»
— Спектакль не нуждается в рекламе по наличию актерского состава, — уверяет Дюжев. — Могу признаться честно: мы сами получаем от игры огромное удовольствие. Иногда бывает настолько сильная зрительская реакция, что самим актерам удержаться от смеха практически невозможно. К сожалению, нам всегда бывает неоднозначно выходить на поклоны к зрителям — потрачено много энергии, мокрые костюмы… Но внимание людей поощряет все силы и затраты.
— Трудно играть женскую роль?
— Я испытываю стыд перед спектаклем и иногда специально беру время перед тем, как выйти на сцену, чтобы настроиться. Каблуки — 12 см, туфли — 45-го размера, платье, парик, помада, тушь — приходится все это использовать. Психологически играть женщину непросто. Но в этой актерской команде мы на три часа имеем счастливую возможность оторваться от обыденности, каждодневности, улететь в музыкальную фантазию.
— Уфимская публика отличается от зрителей в других городах?
— Обычно зрительская реакция очень зависит от региона. Я играл в Латинской Америке спектакль российского производства. Люди в Колумбии просто подскакивают со своих мест и кричат друзьям, объясняют, что им понравилось на сцене, что они видят. Весь зал продолжает хохотать, топать ногами, подскакивать — так в течение всего спектакля. Точно также люди ведут себя и в Бразилии. В Аргентине чуть поспокойнее.
— Наш зритель менее экспрессивен?
— А вот в нашей суровой Сибири зрительская реакция более сдержанная — это менталитет, характер. У нас менее открытая позиция. Такая же сдержанная позиция встречается на востоке. Игра актеров очень зависит от зрителей, и двух одинаковых спектаклей просто не существует. Один и тот же спектакль может пройти совершенно по-разному в разных местах. В Калуге казалось, что все плохо, люди не реагировали, а потом в конце спектакля весь зал ликовал и был счастлив.
— Бывали случаи, когда зрители вас удивили?
— Совсем недавно я играл «Дворянское гнездо», и ко мне после спектакля подошли две женщины, которые сообщили, что приехали из Саратова. Я был очень удивлен. Представляете, они приехали специально на один день, потому что очень много слышали о постановке. Это просто невероятно! Казалось бы, классическое произведение Тургенева, трехчасовой спектакль, но идет он на одном дыхании, и в финале зрители не могут сдержать слез. Надеюсь, в Уфе мы его тоже когда-нибудь сыграем.
— Как вам работается в МХТ?
— МХТ переживает сегодня один из лучших периодов благодаря Олегу Табакову. В театре идут репетиции нескольких спектаклей, но премьера может состояться лишь одного из них: идет сильный отбор, и упор сделан на качество. И если сегодня посмотреть на репертуар МХТ, то вы не увидите ни одного проигрышного в финансовом плане или плохого в художественном смысле спектакля. Вот, например, на «Примадонн» часто не бывает билетов в продаже. Это что-то потрясающее, когда осознаешь, что ты играешь в спектакле, на который невозможно достать билет. Перекупщики продают их у входа по цене билетов в Большой театр — за несколько сотен долларов.
«Артист — пластилин в руках режиссера»
— Вы закончили режиссерские курсы. Как после этого ведете себя на съемочной площадке?
— Указывать что-то режиссеру категорически запрещено. Дело в том, что режиссер — это создатель, человек, который придумал мир спектакля или художественной ленты. Спорить в этом случае просто не этично. Я абсолютно послушный артист, во всем доверяю режиссеру, с которым работаю. Именно поэтому для меня важен выбор пьесы и того человека, который будет из меня лепить персонажа. Артист — это пластилин в руках режиссера. Когда я сам занимаюсь режиссурой, для меня важно, чтобы артист доверял мне на сто процентов и не спрашивал «почему?», «зачем?». Станиславский писал, что артист должен выполнить задачу режиссера, а уже потом ее внутренне оправдать.
— Смотрите фильмы с собственным участием?
— Да, смотрю: мне важно видеть роль со стороны. Первое время находясь в кинематографическом кругу, я еще не был готов к тому, чтобы со стороны оценивать собственную работу, но с опытом приходит эта точка зрения и ответ на вопрос, что нового ты можешь сделать.
— У вас есть любимая роль?
— Не могу выделить ни одну из ролей, потому что каждую ты рожаешь, достаешь из себя. Мне интересно играть и маленьких и больших людей — имеется в виду и рост, и положение в обществе. В «Утомленных солнцем-2», например, роль была написана для невысокого, рыжего, беззубого белоруса. Благодаря Никите Михалкову, мне эта роль удалась. Единственное — рост не соответствовал моему, но я понял, что рост человека не говорит и том, маленький он человек или большой в жизни.
— Дружите с коллегами по сцене?
— Редко, но вот с Юрием Чурсиным у нас действительно хорошие приятельские отношения. В творческих профессиях дружить сложно. Каждый уважающий себя художник хочет смотреть на мир чуть шире. Театр, кино и другие искусства забирают очень много внимания, тебе постоянно встречаются люди, судьбы, характеры. От всего этого иногда хочется отвлечься. Именно поэтому ты отдаешь предпочтение людям другой профессии, поэтому самые близкие друзья не из мира театра и кино. Профессия актера располагает, скорее, к партнерству, нежели к дружбе.
— А может быть, дело в конкуренции?
— Действительно: артистов много, а режиссеров хороших очень мало. От предложений зависит твой заработок. Ведь если тебя позвали работать, ты продолжаешь кормить семью, а кто-то из коллег сидит и ждет. Могу признаться: я не очень люблю актерскую атмосферу, артистов, потому что это специфические люди. Хоть я сам и отношусь к этому кругу, мне интереснее более широкое мировоззрение и кругозор.
«Жизненную энергию я получаю от зрителя»
— В Башкирии огромное количество хоккейных болельщиков. А вы болеете за какую-нибудь спортивную команду?
— В детстве мы с отцом ходили на футбольные матчи. Но с взрослением и погружением в актерскую профессию так сложилось, что энергии и внимания для боления за спортивные команды у меня не хватает. Есть, конечно, Дмитрий Назаров, Боярский — ярые фанаты, которые дружат со спортсменами, ходят на матчи… Я понимаю, что это один из спектров адреналина мужчины. Но я этого удовольствия не получаю. Люблю боксерскую грушу, «железо», бассейн, фитнес, но как спортивный болельщик я себя еще не открыл. Я вынужден экономить свою энергию для того, чтобы отдавать ее на спектаклях, и получать потом энергию обратным бумерангом от зрителей. Вот таким энергетическим обменом я живу.
— А на что еще расходуете энергию?
— Много сил уходит на встречи с людьми — каждый день общаешься с совершенно разными личностями. Кому-то неудобно отказать, и ты посвящаешь им свое время и внимание. Несмотря на то, что я не болельщик, я интересуюсь многими вещами — тем, что касается патриотизма, страны, символики, политики, состояния прожиточного минимума. В этом смысле я — патриот. Поэтому для меня был важен выбор символа Олимпиады.
— Какой из предложенных вариантов понравился больше всего?
— У меня неоднозначный ответ: понравилась идея о создании фондов для поддержания популяции леопардов. Ведь не все россияне даже знают, что они водятся в нашей стране. Единственное, что пугало в выборе этого талисмана — то, что Владимир Путин отдал свой голос за леопарда. Это сразу останавливает, ведь всегда хочется свое мнение иметь. По поводу мишки — мы действительно ассоциируемся в мире с медведями. Зайка — тоже не вариант… В общем, есть вопросы ко всем символам. Когда мы выиграли право провести Олимпиаду, казалось, что 2014 год — это далекое будущее. Теперь же мы и не заметим, как пройдут три года.
— Что может измениться за это время?
— За это время все может измениться: нанотехнологии развиваются, новые компьютерные программы появляются. Я ни в коем случае не за пришельцев, инопланетян и компьютерных роботов. Я — человек старой формации и только приглядываюсь к тинейджерам, но может быть через три года будут интересны уже другие образы. На кого будут ориентироваться молодые спортсмены в 2014 году? Вот это вопрос, причем очень неоднозначный. Наверное, леопард со своей прыткостью и даже в чем-то опасностью все же наиболее подходящий вариант.
— Вы сыграли вожатого в фильме «Каникулы строгого режима». А сами в лагеря в детстве ездили?
— В моем детстве это все было. Но здесь вопрос юмора и выбора времени. Заглядывая к детям, которых мы снимали, я понимал, что у них все уже немного по-другому устроено — и игры, и шутки. Я задавался вопросом: про какое же время мы снимаем фильм, какой год на дворе? Создатели этого проекта хотели создать вневременное пространство, комедию положений. Мне кажется, им это удалось.
— Что для вас счастье?
— Счастье в том, что мы живы и еще многое можем сделать.