«Он упивался местью»
За давностью лет многое уже забыто, а в интернет не попали материалы, которые в конце 80-х годов обсуждала вся Башкирия. Мы решили восстановить историческую справедливость, собрав сохранившиеся свидетельства.
На шестом пленуме башкирского обкома КПСС было обнародовано, что только за 1986 год в Башкирии необоснованно привлекли к уголовной ответственности 53 человека, из которых 11 содержались под стражей. Затем пресса озвучила и вовсе жуткие цифры: «количество отмененных прокуратурой СССР и РСФСР уголовных дел, как необоснованных — более 200 по нашей республике» и сделала резонный вывод, что «в республике в миниатюре повторился 1937 год».
Разоблачения «шакировщины» начались утром 6 мая 1987 года — главная газета страны «Правда» напечатала статью собкора Владимира Прокушева «Преследование прекратить…». Жители республики были в шоке. В организациях, на предприятиях, в транспорте и на улицах только и было разговоров о сенсационной публикации. Из статьи следовало, что по указанию Мидхата Шакирова на протяжении ряда лет правоохранительные органы республики фабриковали многочисленные уголовные дела в отношении партийных и хозяйственных руководителей БАССР, а местные суды послушно отправляли их на нары. Преследовались самые талантливые и умелые организаторы, имевшие собственное мнение и ставившие интересы дела выше отношений с начальством. После вмешательства российских и союзных органов решения башкирских судов пересматривались, и люди выходили на свободу. Но с подорванным здоровьем и изломанными судьбами. А потом шакировские подручные вновь заводили на них сфабрикованные уголовные дела.
Тех, кого не могли «притянуть» за «уголовку», выгоняли с работы, исключали из партии. Репрессированные боролись с произволом, как могли, но защиту находили только в Москве. Мидхат Закирович за 20 лет правления подмял под себя все ветви власти. Даже председатель Октябрьского райсуда Владимир Юдин был вынужден написать объяснительную на имя первого секретаря регионального обкома, где отчитался о своей беседе с корреспондентом «Правды».
Главной фигурой нашумевшей публикации «Преследование прекратить» был Леонид Сафронов, бывший второй секретарь уфимского горкома, посмевший в июле 1983-го возразить Мидхату Закировичу при обсуждении кандидатуры на пост первого секретаря городской парторганизации. Предложенного Шакировым Рима Рахматуллина Сафронов резко раскритиковал: «Заносчив, груб, сталкивает людей лбами».
После этого разговора Шакиров запретил Сафронову выступать на пленуме, в противном случае угрожая «уничтожить». Но Сафронов не испугался, и Шакиров начал его «прессовать», подключив прокуратуру, милицию и комитет народного контроля. Для убедительности и поддержания веры в свое могущество на пленумах, совещаниях и даже оперативках Шакиров чаще всего появлялся в сопровождении председателя комитета госбезопасности.
Под шакировский асфальтовый каток попало немало руководителей, отказавшихся клеветать на Сафронова. Журналистом Прокушевым впервые были обнародованы многочисленные факты деяний партийного начальника, рассказано о пострадавших людях, названы фамилии и должности сотрудников правоохранительных органов, выполнявших незаконные приказы руководителя республики.
По свидетельству Маргана Мерзабекова, бывшего корреспондента «Советской России», после пленума горкома Мидхат Закирович каждый день звонил Сафронову: «Ты ещё живой? Погоди ещё!». Он упивался местью». — Очевидно было, что Шакиров «двигает» Рахматуллина по всем ступеням карьерной лестницы, чтобы предложить со временем в качестве своего преемника, — пояснял подоплеку дела хорошо информированный собкор.
Выжженное политическое поле
Подготавливая приемника в лице Рахматуллина, обладавшего ещё более крутым нравом, Мидхат Шакиров выжег в республике всё политическое поле. Поэтому когда первого секретаря сняли, у руля оказался неподготовленный, некомпетентный и слабохарактерный Равмер Хабибуллин, «ни то, ни сё», как метко окрестили его потом местные журналисты.
В борьбе за «нужного» наследника престола, как известно, монархи и диктаторы идут по головам и не знают жалости. Но с Сафроновым, не желающим видеть на высоком посту главы горкома партии ставленника Шакирова, у Мидхата Закировича вышла осечка — не на того нарвался. — Леонид Павлович — человек смелый и решительный, он же рабочим-монтажником начинал, на высоте работал, а там робкие люди не задерживаются, — с уважением вспоминал о нем ныне покойный бывший секретарь Башоблсовпрофа Хусаин Фаткуллин. — На сделку с совестью Леонид никогда бы не пошел, бился за правду до конца. И меня в свое время Шакиров вытурил заведовать кафедрой в УАИ потому, что я врать отказался.
Вскоре выяснилось, что в центральные органы страны шел поток писем и жалоб, а «дело Сафронова» — лишь один эпизод произвола. С Шакировым, оказывается, уже беседовал один из секретарей ЦК, требовал изменить отношение к людям и методы своей работы. Тщетно. Он окончательно потерял чувство реальности и нарыв прорвался… Появилась публикация Прокушева, санкционированная с самого верха. После выхода майской статьи бюро башкирского обкома пыталось дезавуировать изложенные там факты, но приехавшая комиссия ЦК КПСС подтвердила правоту собкора.…Майским субботним утром к садовому товариществу «Агидель», что находится в устье Уфимки, подъехали два автобуса, и садоводам, а это были в основном городские и республиканские руководители, предложили незамедлительно прибыть в уфимский горком для встречи с членами московской комиссии. И высокопоставленные садоводы в чем были — в трико, футболках и кедах поехали и вновь подтвердили свои показания в защиту Сафронова и других репрессированных. — Товарищество это не сильно отличалось от прочих уфимских, — вспоминает Александр Костюков. — Участки в шесть соток, затопляемая территория, удобства во дворе, скромные деревянные дома, кое у кого, правда, с кирпичных первым этажом под гараж. Часть садов принадлежала ученым — уфимской профессуре, остальные — местному руководству.
По результатам партийного расследования, проведенного ЦК, наряду с Шакировым своих должностей с жесткими формулировками лишились секретарь обкома Тагир Ахунзянов, председатель комитета народного контроля Геннадий Федотов, председатель комиссии партийного контроля Иван Ходосов и другие. Сейчас некоторые СМИ, приукрашивая их биографию, пишут, что они ушли «на заслуженный отдых». Особое умиление у авторов публикаций вызывает правая рука Шакирова — секретарь по идеологии Тагир Ахунзянов, он же писатель Тагир Тагиров, автор повести «Галия». А в то время деятели культуры республики стонали от его прессинга, протекционизма, искусственной шумихи вокруг «Галии» и навязывания её театрам, за которую, кстати, он получал весьма приличные отчисления. Председатель правления Союза писателей БАССР Асхат Мирзагитов на пленуме 9 июня горько пошутил, что «наша театральная эстетика печально «нагалиязировалась», а историю с огромными гонорарами характеризовал «аферой». По поручению Шакирова Ахунзянов ездил в Москву и пытался там препятствовать выходу критических материалов о руководстве Башкирской АССР.
Как рассказывал Марган Мерзабеков, Шакиров и Горбачев дружили семьями и называли друг друга «Миша» и «Мидхат». Михаил Сергеевич любил с Раисой Максимовной, которая выросла в Стерлитамаке, приехать в Башкирию на день-два: отдохнуть, порыбачить. Статью в «Правде» протолкнули, когда генсек был в отпуске, и Шакирову не удалось в последний момент связаться с «Горби». — Особому гонению и травле подвергалась жена Сафронова — мать двоих несовершеннолетних детей Дорохина, — подчеркнул на пленуме башкирского обкома КПСС, состоявшемся 9 июня 1987 года, замзавотделом ЦК КПСС Константин Могильченко. — Против неё под надуманным предлогом было возбуждено уголовное дело. В её квартире трижды проводился обыск. Преследования не избежал и её 15-летний сын. Причиной преследования Дорохиной послужил её решительный отказ дать ложные показания на товарища Сафронова. На июньских пленумах, состоявшихся в 1987 году, товарищ Шакиров всё валил на других и главным образом — на умершего в 1986 году прокурора БАССР Ивана Филатова, вместе с которым по свидетельству завотделом обкома Тлякбирдина в начале 1985 года «обсуждали вопрос о проведении обыска на квартире у Сафронова». — Мы на семейном совете решили — три года твоему Сафронову, — такой срок, не смущаясь, назвал сын Шакирова Рифхат Мидхатович Татьяне Дорохиной.
На следующий день суд столько и отмерил. А до этого башкирская Фемида семь дней терпеливо ждала цифру от главного республиканского начальника. Факт грубого вмешательства в судебный процесс всплыл во время партийного расследования, и Мидхат Закирович, испугавшись, принес медицинскую справку, заявив о невозможности подобного «совета», по причине… шизофрении супруги. Не пощадил и свою Лялю Гимрановну «внимательный» муж. На историческом шестом пленуме об этом отвратительном поступке Шакирова рассказали секретари обкома Ахунзянов, Никитин и Гареев. Последний даже дословно привел слова Шакирова: «У меня жена психически ненормальная». Гареев признался: «Это нас покоробило до глубины души». Мидхат Закирович, находившийся в зале, промолчал и не стал опровергать сказанное в присутствие более сотни человек. «Вечерняя Уфа» 3 марта 1990 года опубликовала текст выступления Гареева, тогда уже первого секретаря уфимского горкома, а 20-22 марта газета обнародовала по решению бюро башкирского обкома партии полные стенограммы 6 и 7 пленумов обкома, правда, опустив в последнем случае в выступлении Рифа Гареева детали, рассказанные Шакировым о здоровье своей супруги. Пожалели газетчики самолюбие отставленного начальника и его близких. Народ у нас, как известно, отходчивый и сердобольный. Мидхату Закировичу подобные «слабости» были неведомы.
Тем более что журналистов всесильный партийный босс не любил. Тагир Ахунзянов, сдавая бывшего шефа, приводил такие слова Мидхата Закировича о работниках прессы: «Сплошные сволочи, бездельники, дармоеды».
В свое время Шакиров готовил расправу над Явдатом Хусаиновым из-за доноса, что главред «Вечерней Уфы» общается с собкором «Советской России» Мерзабековым.
Вспомнили на тех пленумах, как Шакиров полушутя-полусерьезно любил говорить другим: «Ты больной что ли? Если больной, скажи. Отпустим…» или «Не выправишь положение, пошлю к тебе «жука»…».
Просясь на персональную пенсию, выдавил из себя абстрактное извинение: «Если я кого обидел, неправильно что-то сказал…», одновременно не упустив случая мазнуть напоследок ещё раз грязью Сафронова и его законную супругу Дорохину: «… это связь с женщиной». А между тем жертвы его репрессий проявили благородство и не стали добиваться уголовного преследования своего обидчика.
Показуха вместо реальных достижений
После партийного расследования жители Башкирии узнали и то, что в 1986 году по указанию обкома был снят со своей должности Даян Мурзин, председатель Башкирской республиканской коллегии адвокатов, прославленный партизан, национальный герой Чехословакии. Уволен за принципиальность, честность и непреклонность. Правителям-самодурам, как известно, всегда мешают такие адвокаты. 6 июля 1987 года газета «Правда» сообщила, что «Коллегия МВД СССР за грубые нарушения законности освободила от должности министра внутренних дел БАССР Владимира Рыленко. Пленум обкома объявил ему выговор с занесением в учетную карточку. Он также лишен звания «Заслуженный юрист Башкирской АССР».
Выгнали или привлекли к дисциплинарной ответственности ответственных работников прокуратуры БАССР.
В 1988 году лишились должностей председатель Верховного суда республики Шакир Вахитов «в связи с уходом на пенсию», как говорилось в указе президиума Верховного совета БАССР. Потом, правда, многоопытный юрист, а он все-таки 27 лет отработал только во главе высшей судебной инстанции Башкирии, судился с одной из республиканских газет, которая негативно оценила деятельность Шакира Казыхановича на оставленном посту. На пленумах республиканского обкома партии 9 и 23 июня, а затем на пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 19 сентября 1987 года, были озвучены реальные результаты работы Мидхата Шакирова за 18 лет правления. Изумленные жители Башкирии узнали, что, вопреки рапортам о достижениях, с 1981 по 1985 год Башкирская АССР заняла в РСФСР 54-е место по строительству жилья, больниц — 51-е, по обеспеченности детсадами и яслями — 59-е. А регионов в России тогда было всего 73! — По важнейшим показателям социальной жизни БАССР занимает места в пятых-седьмых десятках, — констатировал на пленуме ЦК новый первый секретарь обкома Равмер Хабибуллин. — Число убыточных колхозов и совхозов за 15 лет возросло более чем в одиннадцать раз!
Между тем БАССР занимала шестое место в условном рейтинге среди союзных республик по своей экономической мощи. Но тратилась эта мощь не на улучшение жизни людей, а на строительство помпезных административных зданий и прочих «престижных» объектов. Люди же, их возводившие, по двадцать лет стояли в очереди на жилье.
Товарищ Шакиров очень любил дворцы культуры, а между тем в Уфе было всего два бассейна. Даже приличного стадиона в миллионном городе не имелось. Не считать же таковыми полуразрушенный «Труд», на месте которого сейчас находится «Уфа-Арена», или «Строитель», где во время футбольного матча обвалились вместе с болельщиками гнилые трибуны. Позор был на всю страну!
Не брезговал Мидхат Закирович и тем, что под охраной милиции мог выгрести урожай в амбарах у передовых сельхозпредприятий, чтобы выполнить проваленные планы и обязательства по сдаче зерновых. Урожайные годы, оказывается, оборачивались кошмаром для сельчан, потому как у них Шакиров изымал всё зерно, получая очередные ордена, а колхозы оставались без корма для скота и семян для посевов.
Про то, что у первого секретаря «незаслуженных орденов хватает», про «издевательства» над Загиром Исмагиловым и другими уважаемыми деятелями тоже вспоминали. Много чего постыдного и неприглядного всплыло в июне 1987 года и было предано потом огласке республиканской прессой.
Мечта о памятнике при жизни
Интересно, что по указанию шакировского ставленника Рахматуллина в Уфе были введены «зеленые пятницы», когда в последний рабочий день недели на уборку «красной линии» выгонялись сотрудники организаций, расположенных в центре города, главным образом, НИИ, КБ и ВУЗов. Видимо, Рим Хурматович считал их самыми подходящими кандидатурами в дворники и дорожные рабочие. — Бывший руководитель академической науки республики, член-корреспондент АН СССР Cагит Рафиков пятнадцать лет не принимался первым секретарем обкома и не приглашался на редкие заседания бюро обкома, где речь в какой-то степени велась о филиале академии, — подчеркнул на пленуме республиканского обкома 23 июня 1987 года председатель президиума Башкирского филиала Академии наук СССР Генрих Толстиков. — Он вынужден был покинуть Уфу. — Мидхат Закирович учил, как надо сажать картошку, как — морковь, ссылаясь на опыт своей жены, — рассказал на разоблачительном пленуме башкирского обкома КПСС Тагир Ахунзянов. — Кроме как «тюбетейка» товарища Рафикова он никак не называл. Отсюда и отношение к науке. Ведь он ничего не читает.
Правда, про себя любимого и свою родню Мидхат Закирович не забыл. «История Уфы», подготовленная Институтом истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР, увидела зеленый свет только после размещения материалов о самом Шакирове и об отце первого секретаря, «замечательном педагоге и ученом» — директоре средней школы, а затем преподавателе пединститута.
В то время за самопиар наказывали. И тем не менее в этой научной книге поместили фото, как Шакиров встречается с Леонидом Брежневым, получает от него орден в честь 65-летия, встречает в уфимском аэропорту монгольских товарищей… Открывалось же сугубо историческое произведение фотографией, сделанной в Кремле, где Мидхат Закирович что-то назидательно показывает пальцем недалекому на вид генеральному секретарю, а тот послушно внимает бабаю. На рубеже 80-х годов при реконструкции парка, прилегавшего к новому зданию обкома, ночью, втайне от уфимцев, демонтировали и увезли памятник Александру Матросову. Люди близкие к обкомовскому начальству в один голос уверенно говорили, что Мидхат Закирович жаждет получить вторую звезду героя соцтруда и расчищает для себя местечко под прижизненный бронзовый бюст. Тогда же по удивительному «совпадению» была запущена версия о том, что подвиг совершил вовсе не Матросов, а вороватый сын распутного пьянчуги из Учалинского района некий Шакирьян Мухамедьянов. Потом те же люди стали подвергать сомнению и сам бессмертный подвиг. Мечты Шакирова о второй звезде рухнули вместе с отставкой, но семена лжи о Матросове, посеянные его подручными от идеологии, успели дать свои ядовитые всходы.
Чтобы все знали, кто в городе хозяин!
Жилищный вопрос в нашей стране всегда был больным. Но в шакировские времена в Башкирии он был сложным особенно. — Мой дедушка — ветеран войны, израненный и обмороженный, горевший в бомбардировщике Пе-2 — уже будучи на пенсии, не мог встать в очередь на получение жилья, — вспоминает Ирина Новикова.
Помыкавшись по кабинетам и получив гору отписок, Петр Александрович в 1985-м году попытался записаться на прием к первому секретарю горкома Риму Рахматуллину. Но его помощник, едва сдерживая смех, осадил: «Рим Хурматович по жилищным вопросам не принимает».
Сделав вывод, что в Уфе он правды не найдет, ветеран в ту же ночь вместе с дочерью Галиной вылетел в Москву и в 9 часов утра был в числе первых в приемной ЦК КПСС на Старой площади. Перед ним был другой фронтовик и, как оказалось, земляк.
Почти без кистей обеих рук: «Оторвало, понимаешь, когда орудие подбило, где я был наводчиком». Он и бумаги подавал в окно в шапке. Пока сидели в очереди в кабинет, рассказал, что приехал искать правду в Москву, которую защищал в 1941-м и где стал инвалидом, а перед тем своим последним боем вступил в партию.
Уже во время приема, слушая Петра Александровича, инструктор ЦК Вячеслав Нестеров тяжело вздохнул: «Опять Башкирия». Внимательно выслушал, просмотрел все бумаги, обещал помочь.
Вячеслав Федорович не обманул и буквально через несколько дней в ветхий дом ветерана, находившийся в санитарно-защитной зоне одного из уфимских предприятий, нагрянула комиссия — человек десять (!), в числе которых был и смешливый помощник Рахматуллина. Только теперь ему было не до смеха: «Что же вы, Петр Александрович, в Москву-то поехали?». — К дедушке потом совсем незнакомые люди приходили, советовались, — продолжает Ирина Геннадьевна. — Он им прямо говорил, что в Башкирии правды не найти, письма в ЦК на почте перехватят, как было с его корреспонденцией, и за справедливостью нужно ехать в столицу.
Когда семья получала ордер в Советском райисполкоме в октябре 1986 года, то узнала там самый большой уфимский «секрет». Оказывается на выделение каждой квартиры построенной городом, в том числе для инвалидов и участников войны, с 1983-го года разрешение давал лично первый секретарь уфимского горкома Рим Рахматуллин, подмяв под себя горисполком и районные органы власти. Чтобы все знали, кто в городе хозяин! Тогда-то и дошел до ветерана смысл слов, сказанных ему председателем горисполкома Николаем Уваровым, входившим в состав той самой комиссии, когда он, задержавшись последним в сенях, как бы извиняясь, объяснил: «Я бы хоть сейчас помог, но теперь хозяин в городе мой сосед по зданию. Город строит, он один распределяет, а я только по шее от него получаю за каждую перевернутую урну на «красной линии».
Товарищ Рахматуллин во многом копировал Шакирова, но в чем-то даже и превзошел своего патрона. Грубость, появление «дней экзекуций» для нижестоящих лиц и даже, как написала 2 августа 1987 года «Советская Башкирия», забытый было «волюнтаризм». Именно Рим Хурматович учинил расправу над инструктором горкома Татьяной Дорохиной, женой Леонида Сафронова, за что и был снят с должности 10 сентября 1987 года, обвиненный пленумом горкома «в гонении на неугодных работников», «предвзятом и беспринципном рассмотрении персонального дела Т.Н.Дорохиной и проявленную неискренность».
Уже в 90-е Рахматуллин угодил в криминальную хронику, когда 7 апреля 1994 неизвестные, подкараулив его в темноте, трижды пырнули ножом. В то время бывший партбосс занимал должность генерального директора Уральского представительства печально известного концерна «Гермес», организации, которая выплачивала дивиденды своим акционерам за счет новых вкладчиков. Тогда даже серьезные криминальные структуры попадались на удочку ушлым «пирамидостроителям». Но потом бандиты наказывали «кидал» жестоко и неотвратимо. Кстати, ровно месяцем позже ударился в бега от «серьезных» вкладчиков Борис Малядский, президент биржи БСТСБ, а в последний день мая того же года в подъезде дома на проспекте Октября намертво уложили семью выстрелами Сергея Волкова, «известного в определенных кругах предпринимателя». Поэтому палату в совминовской больнице, где лежал Рим Хурматович, охраняли автоматчики. Некоторое время милиция караулила и офис «Гермеса» в ТЦ «Юрюзань» на проспекте. «Спецсубъект», как-никак, хоть и из бывших… В минувшем году в Башкирии широко отметили 100-летие со дня рождения Мидхата Шакирова, человека, простоявшего у руля республиканской власти 20 лет. На торжественном собрании по случаю юбилея Шакирова называли «символом целой эпохи» и «вершителем будущего республики». Но хотелось бы, чтобы кроме заслуг советского бабая, вспоминали и о людях, незаслуженно пострадавших от его нетерпимости и авторитарности.