Она прошла в 23 городах России и была приурочена к пятой годовщине со дня мировой премьеры его последнего фильма «Я тоже хочу» на Венецианском фестивале.
В категорию «народных» фильмов можно записать разве что дилогию Балабанова «Брат», но на балабановском фестивале есть еще «Война», «Жмурки», «Мне не больно» и, конечно, «Я тоже хочу». Выборка очень своеобразно говорит о том, что организаторы готовы предложить зрителю в качестве ключей к наследию режиссера.
«Брат» стал главным – если не единственным – фильмом в 90-х, в котором блестяще отрефлексирована эта эпоха. Балабанов продемонстрировал свою фирменную стилистику, в которой неприукрашенная документальность граничит с крайней условностью происходящего. Данила Багров в свитере из сэконд-хэнда и «Наутилусом» в CD-плеере мгновенно стал героем поколения, совместив в своей нехитрой морали традиционные человеческие идеалы с понятиями «братков», силу – со злостью и весельем. Его даже пытались поднять на знамя разнообразные политические силы, среди которых была предвыборная пропаганда с лозунгом «Путин – наш президент, Данила – наш брат». Несмотря на неуместность слогана, забавно, что с тех пор на место самого актуального российского героя так никто и не смог претендовать. Данила так и остался там, по умолчанию. Как и президент страны.
«Брат-2» уже не обладал теми важными нотами первой части, где герой Бодрова-младшего был растерянным и трогательным в своем одиночестве среди американской музыки, чеченских бандитов, доброго немца и брата-Татарина. Тем не менее этот лихой патриотический комикс со своим «Вы нам еще за Севастополь ответите» в нынешней политической ситуации смотрится как нельзя лучше. Остается только нацепить какую-нибудь футболку вроде «Тополь санкций не боится» и заученно говорить, что сила в правде. Ведь в какой – и так всем понятно.
По сравнению с дилогией мягкими и даже развлекательными выглядят фильмы, снятые Балабановым после неудачи с якутским эпосом «Река». Это «Жмурки» - шутовской трэш о постсоветской России, который здесь по-своему грозит пальцем из бандитского прошлого страны: мол, в любой шутке есть доля шутки. Это «Мне не больно» - самый неожиданный для Балабанова фильм, сентиментальный и мелодраматический. Это «Я тоже хочу» - его личный «Сталкер» и творческое завещание.
Пожалуй, наиболее смелым показом в нынешней ретроспективе оказывается неполиткорректная «Война» - первый фильм про Чечню, который, хоть и частично, но снимался на чеченских землях. История про кавказского пленника во многом перекликается с мифологией «Брата», но тут без промаха бьет предельная реалистичность, которой добивался Балабанов. Особенно критично этот фильм выглядит в контексте современных военных конфликтов – в Сирии и Украине. А о недостаточной рефлексии этих кровавых событий говорит и то, что «Война» отчасти рифмуется с сенсацией этого года - фильмом «Теснота» Кантемира Балагова, которому пророчат место в грядущей оскаровской гонке.
При этом большая часть фильмографии Балабанова остается за кадром, - в торрентах и в редких показах по телевизору. Почему? Выборку ретроспективы за маленьким исключением можно назвать наиболее зрительской, люди более-менее охотно пойдут увидеть это в кино в первый, а может и во второй раз. Но массового зрителя вряд ли заинтересуют другие фильмы Балабанова, мягко говоря, коммерчески невыгодные. Это «Счастливые дни» и «Замок» - эзотерические опыты Балабанова с текстами Беккета и Кафки, наполненные абсурдом, бездомностью и призрачным ощущением пугающей свободы, в унисон нынешним новостным сводкам. Не вошел сюда и «Кочегар» - дистиллированный боевик, где нет благородной войны между «нашими» и «плохими», а есть тотальный всероссийский отстрел, тихо перекочевавший из 90-х в не столь отдаленное будущее. «Морфий» и «Про уродов и людей» вообще окрестили бы порнографией и чернухой, а то бы и очередные активисты чем-нибудь пригрозили. «Груз 200», ставший невыносимым ключом к творчеству Балабанова, вбирает в себя все эти обвинения и тоже не торопится вернуться на широкий экран. А ведь именно этот фильм показывает, согласно одному меткому высказыванию, что советское прошлое уже обрело черты живого трупа, сформировавшего современный неосоветский застойный стиль.
В фильмографии Балабанова – не шесть фильмов, а гораздо больше. То, что он оставил, - кажется, хватит еще на очень долгое время. Ведь нам, к сожалению, снова предстоит выяснить, кто кому брат и в чем же все-таки сила.
