Уфимцы попытались разгадать тайну «Служанок» Виктюка с третьего раза

У уфимских поклонников таланта Романа Виктюка оказалось женское лицо

Театра Виктюка в очередной раз представил на суд уфимской публики классику жанра – спектакль «Служанки» по пьесе Жана Жене. Легендарную столичную постановку, первая редакция которой датируется аж 1988 годом, давно разобрали по косточкам и растащили на цитаты. Но, как оказалось, для Уфы со стабильно классическим репертуаром и редкими театральными экспериментами найденный много лет назад Виктюком формат по-прежнему является эпатажным и революционным.

У уфимских поклонников таланта Романа Виктюка оказалось женское лицо
фото: архив МК

Окрасилось платье багрянцем

Театр Виктюка привозит в Уфу «Служанок» не в первый раз. Эти странные дамы уже куролесили на башкирских подмостках в декабре 2007-го и в июне 2015-го. Возвращаться – не всегда плохая примета, да и легендарная постановка из тех, что нужно увидеть не однажды, раз за разом постигая их магию.

– Уфа – это тот город, где мы в первый раз играли спектакль зимой. Люди сидели в шубах. Я очень хорошо помню гримерную: выходишь на сцену - и пар изо рта, - улыбается исполнитель роли Соланж Дмитрий Бозин, вспоминая первый приезд в уфимский ДК, тогда еще «Юбилейный». Кстати, лишь через год после премьеры третьей редакции знаменитой постановки.

Второй раз, три года назад, Уфа встретила артистов аномальной жарой и аншлагом: зал Дворца молодежи был полон. Причем у уфимских поклонников таланта Романа Виктюка оказалось женское лицо. И в этот раз некоторые мадам не скрывали, что пришли на спектакль в ГКЗ «Башкортостан», чтобы «просмотреть на красивых полуобнаженных мальчиков», а самые прогрессивные из них захватили своих месье. Но тех, кто пришел увидеть голых королей российской сцены, ждал сюрприз: оказалось, что раскусить «Служанок» не так просто.

Трудность прочтения постановки не в последнюю очередь в многослойности сюжета. По сути это встроенная в карнавальное обрамление сложнопреломленная рекурсия, где объекты повторяют сами себя. Каждая из масок берет на себя еще и функции режиссера, жонглируя сюжетом. Так, день за днем разыгрывая театр двух актрис, Клер и Соланж добавляют в свою «пьесу» новые детали, каждый раз не успевая «убить» госпожу. А та, в свою очередь, еще больше накручивает обороты, одаривая служанок снисходительной добротой и путая их имена.

– «Служанки» – это не бытовая история, - поясняет Дмитрий Бозин. – Да, Жан Жене исходил из истории, прочитанной в газете: две служанки убили свою госпожу и ее дочь. И еще он увидел, что они, оставаясь вдвоем, менялись ролями и играли. То есть, что у нас называется, они были чокнутые, эти две девочки. Из этого Жан Жене делает гениальное произведение-перевёртыш, которое наполняет сумасшедшими, фантастическими монологами.

Версия пьесы в интерпретации театра Романа Виктюка только добавила прекрасной путаницы. Впрочем, для тех, кто даже в полном декоративных условностей замысле хочет дойти до самой сути, авторы спектакля расставили подсказки, легко читаемые даже с последнего ряда. Так, о многом может рассказать не только пластика актеров, но и символизм палитры костюмов, в которые облачаются героини: выгоревшая дотла черная душа Соланж, алая страсть Клер и белоснежная в неведении своих грехов Мадам. Неслучайно она произносит: «Ты, очевидно, не знаешь, Клер, что траурные платья королев — белого цвета. А ты не хочешь дать мне белое платье». Любая перемена цвета означала смену статуса или эмоционального настроя героини, любой жест имел смысл.

К сожалению, ошеломленному динамикой происходящего зрителю с ходу этот ребус разгадать очень трудно. Скорее, это приятный бонус для преданных поклонников, пересматривающих спектакль снова и снова. В Уфе таких продвинутых зрителей оказалось немного, большинство старалось лихорадочно раскусить хотя бы фабулу. Однако разгадка, подразнив, вновь ускользала.

О бунте служанок замолвите слово

В этот вечер господа актеры выложились на славу. Однако сравнивать мастерство актеров в «Служанках» - дело неблагодарное. Сами лицедеи признались, что играют «в потоковой импровизации, когда здесь и сейчас творится сюжет, выстраиваются отношения персонажей друг к другу и к ситуации».

– Соперничество на сцене приведет к краху, независимо от школ, техник и так далее. Пока актеры соперничают на сцене, ничего в зал не пойдет, и все будет в ноль уходить, - считает Дмитрий Бозин. – Поэтому мы всегда смеялись, когда слышали: «Сегодня наш победил!». Назовите нам градацию или систему правил, по которой вы нас сравниваете? Мы-то сами ее не понимаем, потому что мы между собой не сражаемся. Партнёр всегда может тебе помочь, если он понимает, что ты сегодня не в форме… Не то, что пробежать, в плие опуститься не можешь. Ноги не держат просто. Он берет на себя всю функцию локомотива, а ты озвучиваешь пространство вокруг него. И это самое ценное, это и есть партнерство.

Однако нельзя не выделить ту искрящую энергетику, которой все актеры щедро делятся со зрителями. Хороши величественная в алом платье с чужого плеча Клер Александра Солдаткина, эпичный монолог мадмуазель Соланж Лемерсье от Дмитрия Бозина, зажигающий на каблуках Месье Иван Никульча и покоривший женские сердца беллиданс Алексея Нестеренко. Мадам была нежна и прекрасна.

История двух служанок и Мадам, сценический хронометраж которой превышает два с половиной часа, пролетела на одном дыхании, а зритель так и не понял, в какую игру его втянули.

– В таких энергичных спектаклях поток должен, не останавливаясь, все время литься в зрительный зал. Люди должны не понимать, где они находятся, они должны просто терять, забывать себя, – говорит Дмитрий Бозин. – Наши персонажи, эти существа, я даже людьми их назвать не могу. То, что у нас на сцене происходит, это не человеческое, это само существо зависти, существо гнева, существо воображения, вдохновения. С моей точки зрения, это ассоциация с греческой трагедией.

– Греческой? А разве здесь не восточные традиции? Тот же театр кабуки...

– Восток здесь в пластике, в гриме, в самом подходе к сюжету. По большому счету вся магия, которая заложена в «Служанках», – через Восток. Спектакль был поставлен в 1988 году, в то время магия Востока зачаровала всех. Тот модерн, который здесь присутствует, Одри Бердслей и так далее, исходил из восточных традиций. Поэтому внешняя линия – восточная, но именно суть персонажа, суть его гнева, его монологов, духовного взрыва – это греческая трагедия. На этом сочетании все и строится. Естественно, я не имею в виду акробатическую, танцевальную часть, которая целиком и полностью в том времени, когда спектакль ставился. Единственное, что относит нас к великому греческому песнопению, – Далида, которая даже в такой человечной песне, как Je suie malade, все равно вырывается в абсолютно трагедийный возглас, который реет над людьми. Она же не просто француженка, там еще и Египет, это не могло не пропитать спектакль. Это сложное сочетание. Как это было создано тогда, в 1988 году?! Как скручено? По-моему, они сами не ведали, что творили. Мне кажется, их бог вел.

Поток импровизации

Дмитрий признался, что перенял манеру игры и трактовку роли Соланж от своих предшественников.

– Обязательно, без этого нельзя, - не скрывает он. - Нужно брать все важное, ценное. Первый исполнитель Константин Райкин увел Соланж глубоко под землю, в его исполнении это было подземное, аидное существо, которое оттуда, из-под земли, с нами разговаривало. А второй - Володя Зайцев - наоборот, как будто огненные крылья над ней распахнул и реял. Не использовать это просто глупо. Теперь мне позволено и туда, и туда, и еще что-нибудь третье. К тому ж спектакль может ежедневно трансформироваться. Мы теперь играем в потоковой импровизации, когда здесь и сейчас творится сюжет, выстраиваются отношения персонажей друг к другу, к ситуации.

Но отдаться энергетическому потоку оказались готовы не все. Хотя ни для кого не секрет, что сюжет для постановки Виктюка вторичен, а реализм вообще остался за бортом ковчега под названием «Служанки», в зале нашлись те, кто, видимо, ожидал увидеть трагедию, разыгранную по всем канонам системы Станиславского. Несколько ярых поклонников искусства переживания в гневе покинули зал, в то время как другие тщетно старались понять, почему эти странные мужчины с расписанными лицами постоянно жонглируют именами и одеяниями и «на чьей стороне правда» в сем трагическом карнавале.

Мало кому из въедливых зрителей удалось распутать клубок страстей до конца, тем более что ни автор пьесы, ни режиссер, ни сами актеры такой задачи не ставят. Даже героини пьесы, включая Мадам, сами давно уже не отличают вымысел от действительности. Наиболее созвучной режиссерскому замыслу оказалась тактика той части публики, кто не пытался постичь суть происходящего, а просто расслабился и получал удовольствие от отточенной годами пластики, выверенных интонаций и прекрасной музыки. Эмоциональный всплеск пришелся на требовательную фразу Мадам: «Мои меха» – в ответ в зале раздался дружный сочувствующий смех. Что называется, попали в больное место.

Однако кульминацией спектакля стала заключительная танцевальная часть. И если страдания французских служанок в интерпретации театра Виктюка оказались созвучны далеко не каждому сидящему в зале, то дансинг-шоу, завершающее спектакль, нашло в душах уфимских зрительниц самый живой отклик. Посыл: «Да господь с ними, со служанками и их страстями, умерла так умерла, а теперь дискотека», был принят на ура. Актёры зажигали, дамы кричали «браво» и мысленно бросали в воздух чепчики.

То, что «Служанки» уже третий десяток лет вызывают споры, говорит о многом. Играя только на низменных, животных чувствах зрителя, долго на плаву не продержаться. Грех или красота – в глазах смотрящего. Никто не обещал, что все будет легко и понятно, но тем интереснее раз за разом разгадывать загадку. А чтобы судить о пьесе, необходимо хотя бы досмотреть ее до конца. Тех зрителей, которые не справились с этой задачей, искренне жаль.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру