В социальном пространстве башкирской культуры сосуществуют «два народа»: «аграрный» и «городской»
Процессы, протекающие сегодня в современном башкирском обществе, имеют сложный, многоуровневый характер. В ходе дискуссий на данную тему различные силы в основном делают акцент на политической стороне вопроса, упуская из виду, что она во многом является лишь отражением более глубинных, социокультурных процессов. Может показаться, что сегодня общество испытает непреодолимый кризис, погружаясь в хаос перманентных противостояний и внутренних расколов. Этот момент, безусловно, присутствует и оказывает серьезное дестабилизующее влияние, однако необходимо понимание того, что за ним стоит более важный ценностный сдвиг. По всей видимости, в развитии башкирского общества, завершается большой исторический цикл, связанный с концом «аграрной эпохи», и некогда единый и однородный социум должен уступить место более сложной, многосоставной структуре, «собранной» в рамках новой национальной идентичности.
Одной из особенностей социального развития республики является большая доля сельчан в структуре населения – 39,5 процентов или четвертое место среди субъектов федерации, доля горожан – 60,4 процентов. Для сравнения, в Челябинской области на селе проживает 17,5 процентов жителей, Свердловской – 15 процентов, Самарской – 20 процентов, Татарстане – 25 процентов. В среднем по России данный показатель составляет порядка 25 процентов. Уже в структуре сельского населения РБ доля башкир составляет 43,2 процентов, татар – 24 процента, русских – 20,7 процентов.
Для примера, удельный вес башкир-горожан в структуре башкирского общества в 1926 году был всего 2 процента; в 1959 – 13,6 процентов, в 1970 – 20 процентов, а в 1989 – уже 42,4 процентов. Однако, несмотря на эти, достаточно высокие темпы, башкирское население, после русских и татар республики, остается наименее урбанизированным. Так, наибольшая степень урбанизации приходится на русское население (44,7 процентов), далее следует татарское (25,6 процентов), и только за ними башкирское (19,4 процентов).
Таким образом, несмотря на то, что сегодня более 50 процентов башкир проживает на селе, соотношение в пользу доли горожан растет довольно высокими темпами. И предстоящая Всероссийская перепись 2021 года вероятнее всего покажет окончательный переход в пользу городского населения.
Другими словами, наблюдаемая в этих условиях политизация части башкирского населения, напрямую связана с переходом от аграрного к городскому типу существования, который с одной стороны носит объективный характер, с другой – осложнен целым комплексом нерешенных проблем, главной из которых остается отсутствие устойчивой этнической идентичности, способной не только собрать разрозненные башкирские субгруппы и субкультуры на основе новых постаграрных ценностей, но и включающей в себя общегражданские установки, противостоящие крайним формам национализма, локализма и регионального сепаратизма. Поэтому в условиях нынешнего кризиса важно осознать простую мысль, что можно быть патриотом своего народа и решать его насущные проблемы, не являясь при этом носителем идеологии национальной исключительности.
В 1990-2010 годы в башкирском обществе культурно и политически доминировала общность, основанная на аграрных ценностях и идеологии «суверенитета». Сегодня она, как жизненная стратегия, потерпела поражение, но параллельно ей постепенно формируется новая идентичность, ядром которой выступают урбанизационные ценности, включающие в себя установки рационализма, прагматизма, индивидуальной самореализации. То есть в социальном пространстве башкирской культуры в настоящий момент фактически сосуществуют «два народа»: «аграрный» и «городской». Однако оба этидискурса пока слабо объединены, а где-то даже и противопоставлены друг другу. Тем не менее, в данном случае главным должно стать понимание того, что нынешнее башкирское общество является принципиально разнородным; и это закономерный итог идущей урбанизации, объективная логика его внутреннего развития.
«Современные башкиры являются носителями и общегражданской, и этнической идентичности одновременно»
Модернизация башкирского общества затруднена и тем, что распад этничности, аграрного традиционализма, пока не находит должного и адекватного исторического решения.
Как пишет по этому поводу ученый Рустем Вахитов: «Этнологи-конструктивисты убедительно показали, какую роль в создании наций играет изобретение национальной истории, символов, мифов, и в этом с ними трудно спорить. Но отсюда вытекает и вывод, что если существование нации не поддерживать специально при помощи механизмов воспроизводства национальной идеологии и культуры, то она просто распадется и превратится в конгломерат враждующих социальных групп, каждая из которых будет претендовать на больший объем прав».
По сути, сегодня мы может наблюдать подтверждение правоты его тезиса – различные башкирские социальные группы пытаются через конфликты и обвинения доказать свою политическую правоту и право выступать от имени всего народа. И это во многом результат перекосов национальной политики допущенных в период правления Рустэма Хамитова, находившегося на посту главы Башкирии с 2010 по 2018 годы. Тогда статус легальных национальных структур, в первую очередь, в лице Всемирного курултая башкир был резко понижен, а протестную волну сразу же оседлали националисты из БОО «Башкорт».
Показательно, что смена власти в республике в 2010 году, завершение «эпохи» регионального авторитаризма, первоначально привела к ослаблению крайних форм этнонационализма, а сам социум представлял собой пестрый конгломерат из различных групп и порой полярных, в ценностном плане, субкультур. В этих условиях фактор этничности в башкирском обществе постепенно ушел на периферию массового сознания, а политические лозунги перестали интересовать основные элитные и социальные группы.
К примеру, социологическое исследование, проведенное еще в 2011 году в республике Институтом социологии РАН, под руководством Леокардией Дробижевой, показало очень интересную с точки зрения социокультурной динамики общества картину. В частности, ответы респондентов башкир об ощущении своей близости с различными социальными группами выявили тогда, что не только общероссийская идентификация преобладает над этнической, но и даже локальные идентичности имеют большее значение для опрошенных. Так, у представителей башкирского общества иерархия идентичностей (по убывающей) сложилась следующим образом – в первую очередь «земляки», «жители вашего города, села», «граждане России», и лишь затем «люди той же национальности» и «люди вашего вероисповедания».
На вопрос же: «Кем вы себя чувствуете в большей мере?» лишь 34,2 процентов башкир ответили «Скорее человеком своей национальности». «Скорое россиянином» – 11,9 процентов; «ни тем, ни другим» – 3,1 процентов, а подавляющее количество респондентов идентифицировали себя «и как россиянином, и как человеком своей национальности» – 48,8 процентов. Что в очередной раз подтвердило истинность утверждения, что современные башкиры в большинстве своем являются носителями и общегражданской, и этнической идентичности, одновременно.
«На объективных социальных противоречиях стали играть политические силы, которые под лозунгами защиты прав башкирского народа, решали свои интересы»
Казалось бы, все указывало на то, что этнический фактор не является абсолютной доминантой в сложном спектре башкирской идентичности, и сложились благоприятные условия для постепенной модернизации социума, а также для дальнейшего укрепления общегражданских ценностей. Однако в силу ряда причин, политического и социально-экономического характера, наметившаяся модернизация башкирского общества после 2014 года была во многом оборвана.
Незначительная модернистская прослойка внутри общества, из-за постоянных унижений со стороны администрации Рустема Хамитова самоустранилась, отошла на второй план, а уже осенью 2017 года в регионе прошла череда протестных митингов башкирской общественности «в защиту языка» с участием от 2,5 до 3 тысяч человек. Цифра очень значительная для республики, где акций с таким количеством участников, собранных по этническому принципу, не было с начала 1990-х годов.
Отмена башкирского языка в качестве обязательного предмета в школах республики стала последней каплей для национальной общественности, которая с приходом Хамитова практически все изменения, происходящие в регионе интерпретировала в основном через призму «антибашкирской политики». И более глубокий анализ этих событий показал, что под давлением внешних угроз в башкирском обществе фактически заново восстановилась субъектность «эпохи суверенитета». Атомизированный и разорванный социум резко сплотился вокруг этнических ценностей, а его представители почувствовали на некоторое время новое единение, включая, до этого аполитичных, башкир-горожан второго и третьего поколения.
Однако единство это было во многом мнимое. Глубинная же природа данного процесса, на наш взгляд, была еще более противоречива, так как социологически оно было больше контрмодернизационным движением. Формально молодежная организация «Башкорт» в тот момент действительно сумела возглавить и выразить протестные настроения коренного населения в связи с понижением статуса башкирского языка. Однако идеологически и содержательно – все это было лишь повторением «суверенитетской» риторики начала 90-х годов, созданной в свое время такими учеными и общественниками как Дамир Валеев, Марат Кульшарипов и другими, а значит, во многом она уже была неадекватна новой реальности.
Показательно, что еще под конец «рахимовского авторитаризма» идеологию «суверенитета» в регионе перестала «обновлять» научная гуманитарная интеллигенция, а в среде башкирских ученых наблюдались попытки создать ей идейную альтернативу с новой интеграционной платформой - «группа традиционалистов РБ». К сожалению, проект не успел тогда реализоваться в полной мере, а избыточное давление этнической мифологии на управленческие процессы привело в итоге к тому, что региональная политическая система вошла в кризис, стала принимать неадекватные решения. Завершилось же все резким демонтажем действующего режима и сменой его правящей элиты в 2010 году.
Начиная с этого момента, в башкирском обществе наметился очередной трансформационный сдвиг, на который тогда мало кто обратил внимание. С одной стороны, национальная элита, как наиболее адаптивная социальная группа, стала искать новые интеграционные механизмы с учетом наступившей политической реальности. С другой – лидеры крайних националистов попытались легализоваться и возглавить протестную волну, исходящую главным образом от сельской части населения, особенно молодежи, находящегося в условиях экономического и социокультурного кризиса, как в башкирском Зауралье. Что было очень опасной тенденцией, поскольку на объективных социальных противоречиях стали играть политические силы, которые под лозунгами защиты прав башкирского народа, решали свои интересы и в целом не ставили целей по его долгосрочному развитию. Поэтому этот дискурс фактически не обладал никаким модернизационным потенциалом, не мог решить ни одной стратегической проблемы в принципе. Контент-анализ выступлений активистов «Башкорта» на сходах, которые массово начались в районах Зауралья, особенно после событий в селе Темясово, показывает, что они носили иррациональный характер, и были основаны на эмоциональных и малосвязанных высказываниях и восклицаниях, что является верным признаком архаизированного сознания. Парадоксально, но людей, потерявших социальные ориентиры, пытались вернуть в 90-е годы, хотя, по сути, именно в тот период произошло опустошение этих территорий, попадание их в разряд депрессивных.
Необходимо сказать и о социальном составе участников этих сходов: не считая актива «Башкорта», в основном это была сельская молодежь, приехавшая из близлежащих районов. Представителей интеллигенции или других социальных групп даже субрегионального уровня, там практически не было. Это важный момент, поскольку на суде были допрошены сотрудники БашГУ, принимавшие участие в составлении экспертных заключений, которые легли в основу иска прокуратуры. На странице организации «Вконтакте» эти люди ожидаемо подверглись довольно серьезной обструкции, особенно фигуры Аскара Хужахметова и Булата Азнабаева – ученых, башкир по национальности.
На вопрос: «Являются ли мероприятия, запечатленные на представленных на исследование видеозаписях, так называемыми йыйынами? Если да, то по каким критериям?» Б. Азнабаев ответил отрицательно, поскольку в традиционном башкирском обществе политическим субъектом, принимающим решение, являлся весь род и только члены рода имели на йыйынах право голоса. Он также отметил, что инициатива созыва этих собраний представителями «Башкорта» «противоречит традициям башкирских йыйынов, так как собрания сородичей созывались только по инициативе авторитетных представителей рода».
В этом смысле он, конечно, дал экспертное заключение как профессиональный историк, но, как видим, во многом был прав, поскольку даже в плане представительских функций съезды Всемирного курултая башкир намного выше и легитимнее, чем локальные сходы сельской молодежи.
Архаическими признаками обладала и сама структура организации «Башкорта». Так, ее лидеры не только озвучивали дискурс, созданный романтической интеллигенцией 90-х годов – известными башкирскими учеными, главным образом, историками, но и неосознанно попытались воспроизвести все внешние атрибуты национального движения того времени, включая структуру Всемирного курултая башкир: руководство, районные филиалы, «совет аксакалов». Однако след архаики заключался в том, что все это было именно слабой имитацией общественных институтов прошлого века, не соответствовало новой реальности и вызовам современности.
Показательны также их попытки создать искусственную оппозицию - «народ – продажная интеллигенция» внутри башкирского культурного пространства. Особенно интересно, что занималась этим небольшая группа сочувствующих организации ученых и общественников, которые на деле сами являются характерными представителями башкирской интеллигенции (активист, «ветеран» национального движения В. Бадретдинов, юрист, д.с.-х.н. Г. Япаров, писатель З. Султанов, сотрудник ИИЯЛ Т. Мухтаров и др.).
Обращает на себя внимание и качественный состав лидеров организации. Во главе национально движения начала 1990-х годов, все-таки стояли общественные деятели, состоявшиеся еще в советское время – академики и доктора наук, закончившие МГУ и другие высшие учебные заведения СССР. То есть те, кто сначала добился успехов на профессиональной ниве, а лишь затем решил, что имеет право говорить от имени народа и в его защиту. К сожалению, эти критерии просто неприменимы в отношении руководства «Башкорта», среди которых были личности с довольно сомнительной репутацией, без четкого социального статуса и серьезного «символического капитала».
В целом, говоря о башкирских молодежных организациях политического толка, необходимо отметить следующую трансформацию, которая началась с ними после 2010 года в республике. В условиях распада советской системы и ее общественных институтов, молодежные структуры, такие как «Союз башкирской молодежи» были не только опорой этнократического режима, но и несли в себе функцию адаптации, главным образом, сельских башкир к городской среде, служили своего рода «социальным лифтом» для них. Впоследствии многие участники движения стали вполне успешными личностями и даже пополнили ряды местной управленческой и национальной элиты. Организации же, которые возникли после 2010 года, включая «Башкорт», уже не обладали этими функциями, поскольку они не были нужны властям. Кроме того, в дальнейшем их оппозиционная тактика привела к тому, что они постепенно стали притяжением практически всех деструктивных сил башкирского общества: от различного рода политических радикалов до салафитов. Произошел качественный скачок в этом сегменте и сегодня трудно представить, что когда-нибудь ее активисты и лидеры повторят судьбу своих предшественников, поскольку вход в элиты для них уже просто закрыт. Пока функционирует нынешняя российская политическая система, «засветившиеся» в работе движения лица будут находиться под негласным контролем правоохранительных органов и, в сущности, речь идет о сломанных жизнях молодых людей, которым еще повезло, что они не попали под уголовные статьи.
«Башкирская интеллигенция окончательно отмежевалась от радикальных националистов»
Таким образом, мы видим, что после слома авторитарного режима Муртазы Рахимова, интересы башкирской интеллигенции постепенно начинают расходиться с интересами крайних этноцентристов. И нынешняя ситуация очень непростая, поскольку БОО «Башкорт» объективно имела устойчивую социальную базу, а также людей, искренне поверивших ей. Следовательно, некоторая вина, безусловно, лежит и на башкирской элите не сумевшей, в отличие от праворадикалов, прислушаться к проблемам и чаяньям определенной части «титульного» населения.
С приходом в октябре 2018 года Радия Хабирова в качестве ее руководителя Башкирии, вновь возобновились замороженные в период правления Хамитова, процессы социокультурной модернизации башкирского общества. Восстановившаяся под давлением внешних угроз субъектность «эпохи суверенитета» стала постепенно ослабевать, а этнические ценности уходить на периферию массового сознания. Кроме того, в отличие от прежней власти, новая команда была прямо заинтересована в снижении политизированности коренного населения, в налаживании конструктивного диалога с национальной общественностью, в рамках которого за короткое время действительно удалось запустить ряд важных для башкирского этноса проектов и в целом начать работу по его внутренней консолидации.
Однако усилия новой администрации выйти на неформальный диалог с различными общественными силами региона, к сожалению, провалились в отношении руководства «Башкорта». Более того, несмотря на постоянную критику деятельности Всемирного курултая башкир, обвинения в его нелегитимности, двое сторонников организации - Фаиль Алчинов и Эльмир Мухамедьянов попытались сорвать работу масштабного форума, который открылся 28 июня прошлого года в Уфе. Месяцем ранее, БОО «Башкорт» публично заявила, что планирует выдвинуть единого кандидата от национального движения, который станет «единственной независимой альтернативой Хабирову» на предстоящих выборах главы РБ. А Фаиль Алчинов, как вероятный кандидат от организации, даже опубликовал свою «предвыборную программу».
В ней, в частности, были озвучены требования о необходимости «поставить перед федеральным центром вопрос о подготовке обновленного Договора о предметах ведения и разграничении полномочий между Республикой Башкортостан и Российской Федерацией и неуклонно добиваться его подписания; поднять вопрос о законности ухода крупнейших предприятий РБ в собственность олигархических структур и в случае обнаружения нарушений, вернуть в собственность республики». То есть всё то, что абсолютно неадекватно и неосуществимо в условиях современной российской реальности.
В конечном счете, все это в совокупности привело к тому, что организация постепенно попала в орбиту внимания уже федеральных силовиков, поскольку кроме попыток возглавить протестное движение в регионе, лидеры «Башкорта» стали принимать активное участие в работе Демократического конгресса народов России, налаживать неформальные связи с казахскими националистами. То есть их внесистемная деятельность вышла на совершенно другой уровень. В итоге в декабре 2019 года прокуратура РБ вначале вынесла официальное предупреждение, а затем и иск о признании ее деятельности экстремистской.
В ответ на это БОО «Башкорт» уже прямо обвинила Радия Хабирова в «заказе» уголовного дела. Хотя, на наш взгляд, ситуация была намного сложнее, поскольку возможности у губернаторского корпуса влиять на работу правоохранителей во многом ограничены. А федеральный центр не позволяет им использовать силовые ведомства для сведения счетов со своими политическими оппонентами. В случае с «Башкортом», скорее, сошлись их интересы, но не более. Основной же причиной, как указывалось выше, стало именно опасность конституционному строю РФ. В целом в этом вопросе можно согласиться с мнением Артура Идельбаева, что «государственная машина никогда не будет мириться с наличием хоть какой-то угрозы основам ее безопасности. Это касается не только России, но и любого государства. И руководителям организации не стоило уповать на отдельные формальности при принятии решения».
После этих событий, для многих наблюдателей, в том числе и властей, окончательно стало понятно, что позиция этой организации в корне неконструктивна, а перспектива ее постепенного включения в новую конфигурацию общественно-политических сил, практически равна нулю. Кроме того, и сама башкирская интеллигенция все более негативно оценивала деятельность «Башкорта», которая фактически узурпировала, по непонятным причинам, право делать громкие заявления от имени всего народа, обвиняя при этом других в предательстве национальных интересов, называя всех несогласных с ее позицией «верными башкирцами», «ненастоящими», «манкуртами».
Последней каплей в окончательном размежевании с националистами, стала ситуация с северо-западным диалектом башкирского языка. Так, 13 мая на татарстанском сайте «Идель Реалии» вышла статья одного из идеологов организации Руслана Габбасова, в которой он обвинил башкирских ученых, руководство РБ и лично Радия Хабирова в создании «татаро-башкирского конфликта» между двумя республиками.
В ответ на это башкирские социальные сети буквально «взорвались» от возмущения. Со стороны, как национальной интеллигенции, так и рядовых пользователей, посыпались жесткие обвинения в адрес БОО «Башкорт» «в предательстве интересов народа и переходе на позиции татарского национализма». Всеобщее негодование башкирской общественности заставило высказаться даже осторожную в оценках главу Всемирного курултая башкир Эльвиру Аиткулову, которая назвала внимание ее организации к северо-западному диалекту башкирского языка – «восстановлением исторической справедливости» и «не вызовом соседям, а наведением порядка в собственном доме».
На этом фоне авторитет лидеров «Башкорта» заметно упал, прежде всего, внутри интеллигенции, лишив организацию последних опор, и без того отдаляющихся от них, элитах. По мнению Азата Бердина, именно эти действия резко оттолкнули от них «сочувствовавшую либо нейтральную к ним часть башкирской общественности, внеся раскол даже в аудиторию самой организации».
В итоге, когда 22 мая Верховный суд РБ принял решение о признании БОО «Башкорт» экстремистской организацией, ситуацию ИА «Башинформ» консолидировано прокомментировали многие представители национальной, молодежной и культурной интеллигенции – сенатор Лилия Гумерова, историки Салават Хамидуллин, Азат Бердин, Юлдаш Юсупов, поэтесса Лира Абдуллина, бывший лидер СБМ Артур Идельбаев, руководитель группы «Аргымак» Ринат Рамазанов, директор Института истории и государственного управления БГУ Амина Уразова, руководитель Ассоциации студентов и аспирантов РБ в Москве и Санкт-Петербурге Азат Казакбаев и другие.
В этом был, конечно, и символический аспект, поскольку таким образом башкирская интеллигенция окончательно отмежевалась от радикальных националистов и поставила своеобразную точку в завершении эпохи 90-х годов в истории своего народа.
После вынесения судебного решения, в социальных сетях и группах стали появляться призывы восстановить организацию под другим названием. Что конечно крайне наивно и опасно, так как может обернуться лишь новым витком уголовного преследования активистов. В РФ уже были аналогичные попытки провести государство подобным образом. Так, в 2010 года движение русских националистов «Славянский союз» было признано судом экстремистским. В тот же день его лидер Дмитрий Дёмушкин заявил о самороспуске и создании новой организации «Славянская сила». Однако его дальнейшая политическая деятельность привела к тому, что в итоге он, на основании уже имеющегося дела, был приговорён к 2,5 годам лишения свободы.
В заключение хотелось бы сделать следующие выводы. В современном башкирском обществе существует явный запрос на формирование объединяющей национальной идентичности. Но пока это только запрос, хотя его актуальность становится очевидной с каждым годом. Идет попытка создания новой идентичности, поиск ее базового смысла, однако она сопряжена с большими сложностями и проблемами. Усиление роли этнического фактора, различных форм радикализма, а также других видов идентичностей, во многом являются результатом за пробуксовку в данном вопросе, требуют определенных институциональных решений.
В этих условиях основным социальным группам, элитам необходимо не только сделать соответствующие выводы из истории с БОО «Башкорт», чтобы обезопасить себя от повторения подобных ошибок в будущем, но и приложить максимальные усилия по модернизации и дальнейшей консолидации башкирского общества на современном этапе.
