Теплым летним утром ехал маршруткой в сторону телецентра. В салоне «ПАЗика» оказалось всего несколько пассажиров. Но один из них - невысокий худой коротко стриженый мужчина - привлек внимание несуразным одеянием. Большие, на пару размеров, ношеные спортивные брюки с белой полосой по бокам и такие же несуразные стоптанные кроссовки, скорее напоминающие клоунские ботинки.
Мужичок устроился на переднем сиденье возле водителя рядом со мной и, повернувшись, начал расспрашивать у водителя, как ему добраться до железнодорожного вокзала.
- Я туда не еду, но скажу, где выйти, – ответил водила.
Потом пристально глянув, негромко спросил: «Откинулся»?
- Да, домой к матери еду.
- То-то гляжу, тебя обрядили.
- Казенное забрали, а своего нет, вот и оделся, во что кинули: «Лето, мол, перебьешься сутки».
- Далеко ехать?
- В сторону Самары.
- По УДО?
- Какой там… За все сейчас нужно платить. А раз денег нет, то «от звонка до звонка». Я же не сердюковская Васильева. Мы нищие. Что с нас возьмешь.
Потом попутчик негромко продолжил рассказ, видимо, желая выговориться: «Работы в районе нет, пенсия у матери минимальная, вот и перебивался случайными заработками. На том и погорел».
Оказывается, подрядился мужчина на огородные работы к мужу своей двоюродной сестры, а после их окончания хозяева платить отказались, и «поденщик» в качестве платы за свой труд забрал что-то из живности.
Родственники, как будто ждали этого момента и тут же настрочили заявление о краже. Правда статью «Кража» можно было ещё во время следствия переквалифицировать в «самоуправство» и обойтись без колонии, но для этого тоже якобы нужны были деньги следователю, которых взять было негде.
- Это уж потом я понял, что двоюродная родственница, зная мой горячий характер, надеялась, что я сгину в зоне навсегда, а она дом матери вместе с участком прикарманит, - с волнением говорил бывший сиделец. – Но не вышло. Мать сказала, что не умрет, пока меня не увидит, и ничего подписывать не стала. Поэтому, кроме как вернуться домой, другого выхода у меня не было.
Проехали Центральный рынок, подъезжали к улице Ленина, и водитель вдруг громко спросил у пассажиров: «Ничего, если я до Карла Маркса крюк дам»?
- Конечно, конечно, - замахали руками попутчики, ненароком услышавшие исповедь бывшего зека уфимской колонии.
Какой все-таки у нас сердобольный народ!
Доехали до перекрестка Революционной и Карла Маркса.
- Иди вниз и никуда не сворачивай. Как упрешься, поверни налево и метров через сто увидишь вокзал. Только не вздумай пить даже пиво, а то к тебе с твоей одежонкой каждый патруль и так цепляться будет.
- А с чего пить? Денег дали только на проезд, если, конечно, ничего не есть и не пить. Когда работал, вроде бы что-то начисляли, а как выходил, то вдруг всё сразу вычли за то и за это…
- Не ту страну назвали Гондурасом, - мрачно сострил водитель и протянул мужичку бутылку минералки и пачку печенья.
- Да я что - нищий? – возмутился недавний узник.
- Причем тут «нищий», - отпарировал водитель. – Вдруг и меня ты когда-нибудь выручишь. Неужели откажешь?
- Спасибо, браток.
До самого телецентра в салоне была гнетущая тишина. Каждый пассажир молча переваривал услышанное и увиденное.
